Когда Иннокентий III занял папский престол в январе 1198 г., еще проходил немецкий крестовый поход, организованный Генрихом VI. Однако этот поход через несколько месяцев закончился позорным провалом. После этого папа Иннокентий решил взять на себя задачу подъема Европы для очередной попытки освобождения Святой Земли. По ходу дела он вернулся к первоначальной концепции Урбана II, рассматривавшей крестовый поход как область папской компетенции и ответственности, и одновременно обнаружил своё собственное преувеличенное понимание роли папы в делах христианства. Он объявил о своём проекте в энциклике, разосланной в августе 1198 г. западным архиепископам, обязывавший их довести содержание циркуляра до епископов, прочего духовенства и прихожан в их провинциях¹. Иннокентий следовал в письме традиционной крестовой пропаганде, подчёркивая свою личную озабоченность страданиями Иерусалима, осуждая западных князей за их роскошь, порок и войны друг с другом, и убеждал всех христиан обрести вечное спасение, участвуя в подготовке новой священной войны. Помимо монархов и более мелких правителей, Иннокентий разослал своё письмо всем городам, графам и баронам, предлагая им выставить отряды в числе, соответствующем их ресурсам и послать их за море за собственный счёт к марту следующего года для военных действий в течение двух лет. Архиепископы, епископы и аббаты должны были предоставить или вооружённых людей, или эквивалентные денежные средства. Два кардинала в качестве папских легатов должны были направиться в Палестину, чтобы подготовить всё для прибытия армии. Воззвание содержало обычные стимулы: полная индульгенция для крестоносцев, защита папой их владений и имущества, а также мораторий на уплату долгов и процентов на время их отсутствия.
     Затем Иннокентий написал письма королю Франции Филиппу Августу и английскому королю Ричарду Львиное Сердце. Оба монарха вели друг с другом войну с момента возвращения Ричарда из плена в 1194 г. Папа призывал королей, под угрозой наложения интердикта на их владения, заключить мир или хотя бы перемирие на пять лет не только из-за того, что развязанная ими война несла невыносимые бедствия простым жителям их королевств, но также ввиду того, что военные действия помешали бы вербовке отрядов для крестового похода, планируемого папой². Два кардинала, которым предстояло в конце концов отбыть в Палестину, между тем получили специальные поручения дома. Кардинал Соффредо отправился в Венецию, чтобы заручиться поддержкой его правительства, а кардинал Петер Капуанский поехал во Францию, дабы провозгласить там крестовый поход. Ещё два кардинала были посланы, чтобы убедить пизанцев и генуэзцев заключить мир и принять участие в общем деле. Папа также отправил послание византийскому императору Алексию III Ангелу, порицая его за то, что тот так долго не оказывал помощи Святой Земле, и убеждая его признать папское главенство. Алексий ответил в феврале 1199 г. встречными обвинениями³. Между тем Петер Капуанский, прибывший в конце 1198 г. во Францию, созвал ассамблею французского духовенства в Дижоне, где зачитал папскую буллу. К рождеству 1198 г. Петер выяснил, что Филиппу Августу противостоит коалиция французских вельмож, которых перетянул на свою сторону Ричард. Сюда входили граф Бодуэн Фландрский, граф Луи Блуа и графы Болоньи и Тулузы. Они были готовы выслушать предложение Петера касательно перемирия. Через две или три недели Петер встретился с Ричардом в Нормандии. Хотя Ричард и продолжал утверждать, что он воюет только для того, чтобы вернуть земли, которые вероломно захватил Филипп в его отсутствие во время третьего крестового похода, а также возлагал на Филиппа ответственность за своё пленение в Германии, обвиняя при этом папу, не защитившего его как заслуженного крестоносца, он всё же, наконец, уступил доводам Петера и признал, что ведомая их война мешает делу освобождения Иерусалима⁴. В конце 1199 г. Ричард и Филипп встретились и заключили перемирие на пять лет. Но уже в марте Ричард умер, и Филипп Август вскоре возобновил борьбу уже с Иоанном, пытаясь захватить земли на континенте.
     Первоначально намеченная папой дата для отправления войск – март 1199 г. – миновала, как и остаток года, но даже экспедиционные силы не были сформированы. Иннокентий продолжал писать послания архиепископам и высшему западному духовенству, побуждая их к более серьёзным усилиям: к патриарху и духовенству Иерусалимского королевства с объяснением причин, по которым поход откладывался; к князьям рыцарских государств, требуя уладить ссоры и принять участие в предстоящей войне с «неверными». Наконец, в самом конце года, он пошёл на смелый и беспрецедентный шаг. Это было не что иное, как заявленная в очередном циркуляре к архиепископам попытка финансировать крестовый поход введением налога на доходы духовенства⁵. Папа сообщил, что и он, и кардиналы, и все священники Рима обложили сами себя налогом в размере десятой части своих доходов для обеспечения крестового похода на следующий год. Теперь же своей апостольской властью он предлагал всему духовенству предоставить сороковую часть своих доходов на следующий год для той же цели. Исключение было сделано для некоторых религиозных орденов, таких как картезианцы, цистерцианцы и прочих, которым полагалось дать только пятидесятую часть. Каждому архиепископу полагалось созвать совет епископов своей области и передать им указания папы. Каждый епископ в свою очередь должен был собрать духовенство своего диоцеза и предложить ему отдать сороковую часть годового дохода, затем проследить, чтобы деньги были собраны и положены в надёжном месте, а также сообщить папскому двору размер собранной суммы. Архиепископы были наделены правом использовать часть денег для оплаты расходов нуждающихся крестоносцев. Вдобавок папа распорядился поставить в каждой приходской церкви ящик для пожертвования верующих, которых следовало побуждать к даяниям в каждой воскресной проповеди с обещанием папской индульгенции в зависимости от величины вклада.
     Иннокентий сознавал исключительный характер нового налога и заверял духовенство, что это не будет использовано как прецедент для установления папского налога на доходы священников. Тем не менее, эта мера, очевидно, встретила почти повсюду хотя бы пассивное сопротивление. Больше чем через год Иннокентий вынужден был писать французским клирикам, упрекая их за бездействие. Он напоминал им, что они по собственному почину обещали папскому легату на собрании в Дижоне пожертвовать тридцатую часть своих доходов, но не собрали ещё и предписанную им сороковую часть⁶. Ральф де Дицето сообщает, что нотариус, посланный из Рима наблюдать за сбором налога, действовал своевольно и существовало всеобщее подозрение, что часть средств может быть присвоено римской верхушкой. Говоря об этом налоге, Матфей Парижский называет его чрезмерным; по его мнению будущие события подтвердили, что новое обложение было неугодно богу. По некоторым сообщениям, цистерцианцы воспринимали попытку папы собрать налог как преследование ордена.
     Невозможно определить, сколько денег было собрано в том или ином месте в рамках нового обложения и сколько фактически было отправлено в Рим. Ввиду молчаливой или явной оппозиции части духовенства налог, видимо, был не слишком успешным. Неизвестно нам также, каких денежных результатов, если таковые вообще имелись, достигли попытки папы распространить налог на монархов и знать. В июне 1201 г. папский легат Октавиан, кардинал-епископ Остии, сменивший кардинала Петера во Франции, сделал подобное предложение королям Англии и Франции. Филипп Август и Иоанн встретились и согласились пожертвовать сороковую часть доходов от своих земель и земель своих вассалов на условиях, что сами будут осуществлять сбор и решать, как использовать деньги. Затем монархи дали предписание своим вассалам вложить соответствующие средства. Если какие-то деньги и были собраны таким образом, вряд ли много их ушло на расходы крестоносцев. И Филипп, и Иоанн имели другие, более действенные методы сбора любых доходов.
     В качестве другого шага по рекрутированию крестоносцев во Франции Иннокентий III, очевидно через Петера Капуанского, ещё в ноябре 1198 г. поручил приходскому священнику Фульку Нейскому проповедовать народу крестовый поход. За два или три года до этого Фульк уже проводил компанию по оживлению крестоносной идеи в окрестностях Парижа. С разрешения своего епископа он разъезжал, проповедуя перед большими скоплениями людей, критикуя их за грехи, особенно за лихоимство и проституцию, рассказывая множество сказочных историй о внезапном моральном преображении ростовщиков и женщин легкого поведения, о чудесах исцеления и других невероятных результатах собственных проповедей. С ноября 1198 г., вплоть до своей кончины в мае 1202 г. Фульк полностью посвятил себя крестовому походу. Он, несомненно, преуспел в деле пробуждения необычайного, хотя и кратковременного, религиозного энтузиазма среди простого народа. Современники в целом подтверждают его большое влияние.